читать дальше
"В парке мимо старой большой березы
Осень пробежала в цветной сорочке.
На ее ресницах блестели слезы,
И порхали бабочки на цепочке.
По следам ее увядали травы.
В кудрях непослушных рыжели листья.
Покрывалось золотом все, что справа.
Слева дождь стеной непрестанно лился.
Я всегда на Осени был помешан.
В листопад совсем голова дурная.
Я рванул за ней, чтоб ее утешить:
«Кто тебя обидел, моя родная?»
Вдруг остановилась и рассмеялась.
Листья закружились над головою.
Осень с чьим-то сердцем в руках стояла:
«Кто меня обидел? Да, Бог с тобою!»
Удивляюсь - как я не понял сразу?
Словно обознался безлунной ночью…
На ее ресницах блестели стразы,
И звенели бабочки на цепочке."
Осень пробежала в цветной сорочке.
На ее ресницах блестели слезы,
И порхали бабочки на цепочке.
По следам ее увядали травы.
В кудрях непослушных рыжели листья.
Покрывалось золотом все, что справа.
Слева дождь стеной непрестанно лился.
Я всегда на Осени был помешан.
В листопад совсем голова дурная.
Я рванул за ней, чтоб ее утешить:
«Кто тебя обидел, моя родная?»
Вдруг остановилась и рассмеялась.
Листья закружились над головою.
Осень с чьим-то сердцем в руках стояла:
«Кто меня обидел? Да, Бог с тобою!»
Удивляюсь - как я не понял сразу?
Словно обознался безлунной ночью…
На ее ресницах блестели стразы,
И звенели бабочки на цепочке."
«Несчастная Герда… Одна…Как всегда одна.
Послушай меня, я ведь твой ненаглядный Кай.
Моя королева… она словно снег бледна.
Ну что же ты плачешь как дурочка? Привыкай!
Когда я ушел, дом мой стал ледяным дворцом
Я складывал вечность из грез, что плела не ты…»
Снежинки вонзались, калеча твое лицо,
И я упивался ничтожеством сей красоты
«Она мне подарит весь мир, а еще коньки…»
За спичками лезешь в карман… «Я сказал – не смей!
Вот что бы ты выбрала лес или, так, пеньки?
Я выбрал. И я остаюсь не с тобой, а с ней
Несчастная Герда… Тебе не дано понять….
Училась бы лучше у роз выпускать шипы»
А ты все стояла и молча смотрела в меня
И вдруг раскололась на искорки льда и пыль."
"Когда я открою клетку -
Разверзнутся земли, сойдут снега.
И незачем будет плакать,
Молить о прощении, убегать.
Закатится ливнем небо,
Забудется то, чем всегда жила.
И оттого не узнаю
Свое отражение в зеркалах.
Попавшись в свои же сети,
Прикинуться мертвой, чтоб взять реванш.
А после забраться в нору,
Чтоб там возрождаться да прозревать.
Когда позабыто имя,
Кто мне, Светлоликой, да запретит
Открыть эту чертову клетку,
Любовь свою выпустить: «Выходи!»
Разверзнутся земли, сойдут снега.
И незачем будет плакать,
Молить о прощении, убегать.
Закатится ливнем небо,
Забудется то, чем всегда жила.
И оттого не узнаю
Свое отражение в зеркалах.
Попавшись в свои же сети,
Прикинуться мертвой, чтоб взять реванш.
А после забраться в нору,
Чтоб там возрождаться да прозревать.
Когда позабыто имя,
Кто мне, Светлоликой, да запретит
Открыть эту чертову клетку,
Любовь свою выпустить: «Выходи!»
(Саша Best).